Со дня трагедии на шахте «Казахстанская» прошло четыре недели, но ни её причины, ни должности виновников пока не озвучены. Все это предстоит выяс­нить специальной комиссии, чья работа затруднена из-за пожара, который все ещё полыхает под землей. Потушить его стандарт­ными методами горноспасателям не удалось. Поэтому они возводят особые гипсовые перемычки, чтобы перекрыть доступ кислорода к охваченным огнем участкам выработки.

В результате работа шахты парализована. Предприятие будет простаивать год, а может, и дольше, пока подземный пожар не потухнет и горные выработки не остынут. Из-за ЧП около 600 работников «Казахстанской» оказались не у дел.

Профсоюз угольщиков «Қорғау» заверил, что люди без работы и зарплаты не останутся. Их переведут на другие шахты компании «АрселорМиттал Темиртау».

Надо сказать, что нынешняя авария – третье серьёзное ЧП на угольных предприятиях АО «АМТ». Предыдущее произошло в ноябре 2022 года. Тогда взрыв метана на шахте им. Ленина унес жизни пятерых бурильщиков. А ещё год назад – в ноябре 2021-го – произошла авария на шахте «Абайская». Шестерых шахтеров насмерть завалило горной массой после внезапного выброса метана.

Почему на угольных предприятиях компании «АрселорМиттал Темиртау» участились аварии с человеческими жертвами? Как обстоят дела с безопасностью на шахтах Карагандинского региона? Ответить на эти и другие вопросы попытался главный технический инспектор проф­союза угольщиков «Қорғау» Андрей Лукин.

Его мнение авторитетное и независимое. Андрей Рудольфович знаком с ситуацией на шахтах не понаслышке. Он чуть ли не каж­дую неделю спускается в забои, видит условия труда под землей и общается с шахтерами, которые делятся с ним своими проблемами.

– На мой взгляд, безопасность на шахтах АО «АрселорМиттал Темиртау» улучшилась, но не сказать, чтобы заметно, – говорит главный технический инспектор профсоюза угольщиков. – Взять, к примеру, оборудование. Оно, конечно, обновляется, но далеко не всегда соответствует тем требованиям, которые предъявляют к нему рабочие угольных горизонтов. В этой сфере все больше командуют кадровики и снабженцы, а не производственники. Они покупают то оборудование, что дешевле, а не то, которое полностью соответствует техническим требованиям.

В частности, не так давно рабо­тодатель закупил китайские проходческие комбайны EBZ200M-2A. Они довольно габаритные, поэтому не вмещаются в наши выработки. Из 25 комбайнов только 9 удалось спустить в шахты. А остальные ещё лежат на складах.

Другой пример, который привёл технический инспектор, касается буровых станков. В 2022 году компания «АрселорМиттал Темиртау» приобрела 25 таких установок немецкой фирмы Hazemag Mining. Они предназначены для предотвращения горных ударов и выбросов.

Большой плюс этого станка в том, что во время бурения машинист находится далеко от груди забоя. А это делает его работу более безопасной. По мнению Андрея Лукина, новые буровые станки качественные, но их функционал в условиях карагандинских шахт невозможно использовать на 100%.

Вместе с тем на угольных предприятиях есть технические новшества, которые доказали свою эффективность. Одно из них – сис­тема геопозиционирования. Она внедрена на двух предприя­тиях – шахтах им. Кузембаева и «Казахстанская». Система состоит из нескольких частей – модулей наблюдения, радиосвя­зи, оповещения персонала об авариях и прибора «Поиск под завалом». Он оснащен сетью датчиков, которые встроены в фонари каждого шахтера.

Приборы передают информацию о местонахождении человека в режиме реального времени, и она отображается на мониторе. Если произошло ЧП, система даст сигнал о необходимости эвакуации. Фонарик на каске начинает моргать, и шахтер понимает, что надо срочно подниматься на поверхность.

– Система геопозиционирования сильно помогла горноспасателям, которые занимались поиском пострадавших во время аварии на шахте «Казахстанская», – отмечает Андрей Лукин. – Последнего шахтера нашли благодаря функции «Поиск под завалом». Человек был полностью засыпан горной массой.

Оставляет желать лучшего

Ещё один аспект, влияющий на уровень промбезопасности, – дегазация. Она для шахт Карагандинского бассейна крайне важна, поскольку здешние угольные пласты насыщены взрывоопас­ным метаном. Именно из-за его выбросов, которые невозможно спрогнозировать, и происходят аварии со смертельным исходом.

– Качество дегазации у нас оставляет желать лучшего, – высказывает мнение главный технический инспектор профсоюза угольщиков «Қорғау». – На шахтах перестали осуществлять дегазацию угольных пластов с поверхности. Данный процесс включает в себя гидроразрывы, вертикальное бурение и откачку метана. А ведь в программе мероприятий, которая была принята после трагедии на шахте «Абайская», все это предусмат­ривалось. Насколько я знаю, до ноября 2022 года, когда случилась авария на шахте Ленина, там не было пробурено ни одной скважины. Хотя к тому времени их должно было быть уже семь.

Заблаговременная дегазация угольных пластов – процесс весьма затратный и долгоокупаемый. К этому же разряду можно отнести и научные исследования по таким актуальным вопросам, как снижение газоносности пластов и предупреждение внезапных выбросов метана. Хотя некоторые наработки в данной сфере у карагандинских учёных есть. Им нужно проводить эксперименты и опытно-промышленные испытания в реальных условиях. Однако компания-владелец шахт не уделяет этому внимания – в первую очередь из-за финансовых затрат.

– У нас, к сожалению, нет взаимодействия с серьёзными научно-исследовательскими институтами, – констатирует печальный факт Андрей Лукин. – Сегодня мы используем те наработки, которые остались с советского времени. Какие-то серьёзные инновации отсутствуют.

Аналогичная ситуация сложилась и с нормативной базой. Производственники в своей работе опираются на инструкции и правила техники безопасности, использовавшиеся более 30 лет назад. Хотя они давно уже во многом не актуальны. Ведь за прошедшие десятилетия изменились условия труда, глубины, на которых идёт разработка угольных пластов, горно-геологические условия.

Самая же большая проблема – кадровый голод. На шахтах не хватает инженеров, горных мастеров, проходчиков и электрослесарей. Конкретные цифры Андрей Рудольфович назвать не может. Потому что в нашей республике нет государственной нормативной базы, определяющей, сколько специалистов определенных профессий должно работать на добычном, проходческом и других участках.

– Да, у нас есть норматив чис­ленности работников и штатное расписание. Но их составлял работодатель и при этом старался подогнать цифры под существующее число сотрудников, – объяс­няет Андрей Лукин.

После аварии на шахте «Казах­станская» пошли разговоры о том, чтобы отобрать угольные предприя­тия и Карметкомбинат у миллиардера Лакшми Миттала. Однако работники АО «АрселорМиттал Темиртау» выступили против смены собственника.

По их мнению, нет смысла менять шило на мыло. Гораздо важнее усилить контроль над соблюдением требований промышленной безо­пасности и «закрутить законодательные гайки». По этому пути пошли в тех европейских странах, где есть предприятия г-на Миттала. Может, нам взять этот опыт на воо­ружение?